Немецкие народные сказки - Страница 137

137

Воротился король домой и говорит своей жене:

– Зачем ты мне говоришь неправду? Отныне не хочу я, чтоб была ты моею женой; прошли твои денечки, ступай туда, откуда пришла, – в крестьянскую свою избенку.

Однако на прощанье он дозволил ей взять с собой то, что всего ей дороже да милей.

И молвила она:

– Хорошо, мой милый муженек, если ты велишь, то я так и сделаю, – и она кинулась к нему в объятья, стала его целовать и сказала, что хотелось бы ей с ним как следует проститься. И она велела принести крепкого сонного зелья, чтоб выпить с ним напоследок; и выпил король весь кубок залпом, а она еле хлебнула. И вот вскоре впал он в глубокий сон; увидев это, она позвала слугу, взяла красивое белое покрывало, укутала в него короля и велела слугам вынести его и положить в карету и отвезла его тайком в свою избушку. Положила она его в свою постельку, и спал он целый день и целую ночь, а когда проснулся, огляделся и говорит:

– Ах, Господи, где же это я? – и стал звать своего слугу, но никто не явился. Подошла, наконец, к постели жена и говорит ему:

– Мой милый король, вы мне велели, чтоб взяла я собой из замка самое что ни на есть для меня дорогое да любимое, но нету для меня ничего дороже и милее на свете тебя, – вот и взяла я тебя вместе с собой.

Навернулись слезы на глаза у короля, и сказал он ей:

– Дорогая жена, ты должна быть моею, а я твоим, – и взял он ее снова в свой королевский замок и велел отпраздновать свадьбу еще раз; и живут, пожалуй, они и до нынешних дней.

95. Старый Гильдебранд

Жили-были когда-то крестьянин с крестьянкой, и приглянулась крестьянка сельскому попу; очень ему хотелось провести с той крестьянкой весь день в свое удовольствие, той этого тоже хотелось.

Ну, вот и говорит он раз крестьянке:

– Послушай, милая моя крестьянка, я теперь кое-что надумал, как нам с тобой вместе весь день провести в полном удовольствии. Знаешь что, ложись-ка ты в постель в ночь под среду да скажи своему муженьку, будто ты заболела, да только жалуйся и стони покрепче и делай этак до самого воскресенья, когда я проповедь читаю. А я скажу в своей проповеди, что ежели у кого в доме есть больной ребенок, или больной муж, или больная жена, или отец болен, мать больна, или сестра, брат или кто другой из семьи, пускай тот отправится на богомолье на гору Геккерли в Велишланд, где можно за один крейцер купить целую осьмину лаврового листа, и тотчас у того выздоровеет больной ребенок, больной муж и жена больная, больной отец, больная мать, больная сестра или кто другой из семьи.

– Я так и сделаю, – сказала на это крестьянка.

Ну, после того под среду улеглась она в постель и стала на болезнь жаловаться, как никогда еще не жаловалась, и муж делал с ней все, что только знал, но ничто не помогало. Вот наступило воскресенье, а крестьянка и говорит:

– Мне так неможется, словно смерть моя подходит, и одного б мне хотелось перед своей кончиной – это послушать проповедь нашего господина пастора, которую он будет нынче читать.

– Ох, дитя мое, – сказал на это крестьянин, – не делай ты этого, а то может сделаться тебе еще хуже, ежели ты подымешься. Знаешь что, пойду-ка я на проповедь сам, внимательно ее выслушаю и все тебе перескажу, что скажет господин пастор.

– Ну, – сказала крестьянка, – ступай уж ты, но слушай внимательно и расскажешь мне все, что слышал.

Вот пошел крестьянин на проповедь; начал господин пастор читать проповедь и говорят:

– И ежели у кого имеется в доме больной ребенок или больной муж, больная жена или отец болен, мать больна или сестра, брат или кто другой из семьи, то пусть отправится тот на богомолье на гору Геккерли в Велишланд, где можно за один крейцер купить целую осьмину лаврового листа, – и тотчас выздоровеет у того больной ребенок, больной муж, больная жена, больной отец, больная мать, больная сестра, брат или кто другой из семьи; и кто пожелает предпринять такое странствие, должен после окончания мессы прийти ко мне, и я дам тому мешок для лаврового листа и крейцер.

Никто так не обрадовался, услышав это, как крестьянин. После окончания мессы направился он тотчас к попу, и тот дал ему мешок для лаврового листа и крейцер. Вернулся крестьянин домой и только вошел в двери, да как закричит:

– Хе-хе, милая женушка, теперь уж считай, что ты выздоровела! Господин пастор сказал нынче в проповеди, что ежели у кого в доме имеется больной ребенок или больной муж, больная жена, отец болен или больна мать, больна сестра, брат или кто другой из семьи и ежели тот отправится на богомолье на гору Геккерли в Велишланд, где целая осьмина лаврового листа стоит один крейцер, то выздоровеет у того больной ребенок, больной муж, больная жена, больной отец, больная мать, больная сестра, брат или кто другой из семьи. Я уж получил от господина пастора и мешок для лаврового листа и крейцер и сейчас же отправляюсь в дорогу, чтоб ты поскорей выздоровела.

И он ушел из дому. Но только он ушел, поднялась тотчас крестьянка с постели, и поп был уже тут как тут. Но теперь мы оставим их вдвоем, а сами пойдем вместе с крестьянином. Между тем он уже далеко отошел, чтоб поскорее взобраться на гору Геккерли; вот идет он, торопится и встречает на пути своего кума. А был его кум торговец яйцами и возвращался как раз с рынка, где продал яйца.

– Здорово! – говорит ему кум. – Куда это ты, куманек, так торопишься?

– Да вот, кум, во святые места, – отвечает крестьянин, – жена у меня заболела, а слыхал я нынче в проповеди господина пастора, что ежели у кого в доме имеется больной ребенок или больной муж, больная жена, больной отец, больная мать, сестра больная, брат или кто другой из семьи, то пусть тот отправится на богомолье на гору Геккерли в Велишланд, где целая осьмина лаврового листа стоит один крейцер, – и выздоровеет у того враз больной ребенок, больной муж, больная жена, больной отец, больная мать, сестра больная, брат или кто другой из семьи; вот и взял я у господина пастора мешок для лаврового листа и крейцер и иду теперь на богомолье.

137