Немецкие народные сказки - Страница 240

240

Услыхал он такой ответ и сильно испугался; у него задрожали колени, и ему пришлось сесть. Вот постучался кто-то опять, но теперь постучались в дверь его комнаты. Это был его сосед-бедняк, у которого была целая куча детей, а кормить их ему было нечем. «Я знаю, – подумал бедняк, – мой сосед насколько богат, настолько и жесток. Я не верю, что он мне поможет, но дети мои кричат и плачут, прося хлеба, уж попробую я, попытаюсь». И он сказал богачу:

– Вы неохотно делитесь своим добром, но я стою перед вами, как человек, которому хоть в воду бросайся: мои дети голодают, одолжите мне четыре меры зерна.

Долго смотрел на него богач, и вот под первым солнечным лучом щедрости растаяла на льду его жестокости первая капля.

– Четыре меры я одолжить тебе не смогу, – ответил он, – а подарю тебе восемь мер, но ты должен будешь выполнить одно условие.

– Что же надо мне сделать? – спросил бедняк.

– Когда я умру, ты должен будешь провести три ночи у меня на могиле.

Стало бедняку от такого условия как-то не по себе, но по нужде, в которой он находился, он пошел на все, – он согласился и отнес зерно домой.

Богач будто предвидел, что случится: спустя три дня он упал вдруг мертвый наземь. Так и не доведались люди, отчего это произошло, но никто о нем не печалился. Когда его похоронили, бедняк вспомнил про свое обещанье; ему хотелось бы от него избавиться, но он подумал: «Ведь все ж таки он меня пожалел, и я смог накормить детей хлебом; но даже если бы этого и не было, я дал обещанье и должен его выполнить». Пошел он с наступлением ночи на кладбище и сел на могиле. Все вокруг было тихо, только сияла над могильным холмом луна, да пролетала иной раз сова, и слышался ее жалобный крик.

Когда поднялось солнце, бедняк вернулся благополучно домой, и так же спокойно прошла и вторая ночь. На третью ночь почувствовал крестьянин какой-то необычайный страх, ему казалось, что должно что-то случиться. Выйдя, он увидел у кладбищенской ограды человека, которого он до этого ни разу не видел. Был тот человек немолод, на лице у него были шрамы, глаза были у него острые и горящие. Он был укутан в старый плащ, и виднелись только его высокие ботфорты.

– Что вы тут ищете? – обратился к нему крестьянин. – Разве вам на этом пустынном кладбище не боязно?

– Я ничего не ищу, – ответил человек, – но и ничего не боюсь. Я как тот парень, что ходил страху учиться и понапрасну старался, но добыл себе зато в жены королевну, а с ней вместе и большие сокровища, а я так бедняком и остался. Я всего лишь отставной солдат, собираюсь здесь ночевать – другого пристанища у меня нету.

– Если вы не боитесь, – сказал крестьянин, – то оставайтесь вместе со мной и поможете мне сторожить могилу.

– Стоять на посту – дело солдатское, – ответил тот, – а что с нами случится, хорошее или плохое, перенесем вместе.

Крестьянин на это согласился, и вот уселись они вдвоем на могиле.

До полуночи все было тихо, но вдруг раздался в воздухе свист, и оба сторожа увидели черта, – он стоял перед ними живой.

– Прочь, мерзавцы, отсюда! – закричал он на них. – Тот, кто лежит в могиле, принадлежит мне – я его заберу. А если вы отсюда не уберетесь, я вам шею сверну.

– Послушайте, сударь с красным пером, – сказал солдат, – вы мне не начальник, я подчиняться вам не обязан, а страху я пока не научился. Ступайте своей дорогой, а мы уж останемся сидеть здесь.

Черт подумал: «Этих оборванцев лучше всего соблазнить золотом», – и он натянул самые нежные струны своего голоса и спросил по-дружески, не согласятся ли они-де взять кошелек с золотом, а затем убраться с ним восвояси.

– Вот это дело подходящее, – ответил солдат, – но одного кошелька с золотом нам будет маловато. Если отсыплете золота столько, сколько влезет в один из моих сапогов, то позицию мы сдадим и отступим.

– Столько у меня при себе нету, – сказал черт, – но я сейчас принесу; живет в соседнем городе один меняла, мой закадычный друг, он мне охотно даст сколько потребуется.

Только черт исчез, снял солдат с левой ноги сапог и говорит:

– Мы уж этого чумазого проведем! Дайте-ка мне, братец, свой нож.

И он срезал с сапога подошву и поставил его у могилы в густую траву – на самом краю полузаросшей ямы.

– Так-то оно будет все в порядке, – сказал солдат, – пускай теперь этот трубочист является.

Они оба уселись и стали дожидаться. В скором времени показался черт, держа в руке мешочек с золотом.

– Ну, сыпьте сюда, – сказал солдат и приподнял сапог чуть вверх, – но этого, пожалуй, будет маловато.

Чумазый опорожнил мешочек, но золото просыпалось в дыру, и сапог остался пустым.

– Глупый черт, – крикнул ему солдат, – да куда же это годится? Я ведь наперед говорил, что не хватит. Ступайте назад да принесите побольше.

Покачал черт головой, ушел и через час явился, держа под мышкой мешок куда побольше.

– Насыпайте дополна, – крикнул солдат, – но я сомневаюсь, что сапог будет полон.

Зазвенело золото, падая наземь, но сапог остался пустым. Заглянул туда черт сам своими горящими глазами и убедился, что это правда.

– Однако икры-то у вас безобразно толстые, – сказал он и скривил рот.

– Вы думаете, – возразил солдат, – что у меня такая же лошадиная нога, как у вас? С каких это пор вы стали таким скупым? Тащите золота побольше, а то из нашей сделки ничего не получится.

Черт убежал снова вприпрыжку. На этот раз его не было более долгое время, но когда он, наконец, явился, он задыхался под тяжестью мешка, лежавшего у него на спине.

240